Вперед в цифровое средневековье: почему для успеха биткоина нужен системный кризис

В 2016 году Еврокомиссия оценила потенциальные убытки в случае распада Шенгенской зоны в $18 млрд. Тогда Европу охватил так называемый миграционный кризис, а популисты оседлали волну народного недовольства мягкотелостью и толерантностью элит. Казалось, что копившиеся десятилетиями проблемы приведут к провалу европейского проекта, но этого не случилось. Четырьмя годами позже на грань исчезновения устоявшийся порядок поставила пандемия коронавируса.

Для ForkLog затрагиваемая тема необычна, однако текущие тектонические сдвиги в политике и экономике так или иначе окажут существенное влияние на каждого человека, вне зависимости от того, пользуется ли он биткоином. Кроме того, сложившийся кризис — эта та самая возможность для биткоина выполнить то, ради чего его создал Сатоши Накамото. Стать деньгами. Об этом и поговорим.

Воздвижение стен

В конце января, когда вирус бушевал только на территории Китая и близлежащих азиатских стран, можно было наблюдать, как в аэропортах региона европеоиды буквально шарахаются от людей, которые в их понимании являются китайцами или похожими на китайцев. Такие настроения, разумеется, осудили западные СМИ, которые призвали всех сохранять здравый смысл и отказаться от дискриминации. Развитые страны должны помогать тем, кто оказался в беде, как и в истории с миграционным кризисом — таков был тезис. По телевизору показывали бесчисленные истории о доблести китайских врачей, да и самих китайцев.

В британской прессе особое место занял доктор Ли Вэньлян, который хотел предупредить всех об эпидемии еще в декабре, но историю замяли полицейские. В многочисленных статьях приводили Вэньляна в пример, когда говорили об ущемлении прав человека и непрозрачности китайского правительства. Уже покойный доктор в итоге оказался даже на обложке GQ Hype с заголовком: «Человек, который пытался нас предупредить».

Похвалив Китай за эффективность, но отчитав за нарушение прав человека — Запад призвал к толерантности и уважению друг к другу, хотя уже тогда наверняка при каждом правительстве сформировали группу, которая занималась подсчетами на «черный день».

Открытые границы, миллионы туристов, тысячи авиарейсов в день — лучшего резервуара для вируса, чем объединенная Европа, вероятно, не найти. Так и случилось — очагом стала Италия, неэффективная южная демократия, которая оказалась совершенно неготовой к повторению средневековой истории.

В момент нужды Германия заблокировала экспорт медицинской продукции, опасаясь дефицита внутри страны. В Италии это назвали «пощечиной». На просьбы предоставить помощь не ответили и в Брюсселе — на фоне угрозы страны ЕС в одностороннем порядке начали закрывать границы, а Шенгенская зона фактически прекратила свое существование. Аналогичную историю рассказал и премьер Сербии Александар Вучич:

«Никакой международной и европейской солидарности не существует. Это все сказки на бумаге».

На фоне этого интересно наблюдать за тем, как всем предлагает помощь Китай, пытаясь восстановить изрядно подпорченную репутацию.

В «Дневнике чумного года» Дефо говорится, что все страны Европы прекратили торговать с Англией, в страхе изолировав целую страну. Это можно понять, ведь чума не лечилась, никакой международной солидарности не было. Не было причин помогать, да и нечем было. Дефо рассказывает о жестокости, которую жители сел вблизи Лондона проявляли к горожанам, бежавшим от болезни. Даже очевидно здоровых людей считали нежелательными элементами и непрошенными гостями — о взаимопомощи речи не было.

Сравнить Англию 1665 года с современной Европой — это похоже на сумасшествие. Коронавирус лечится, неприязни из-за постоянных войн за сферы влияния вроде как нет, все торгуют беспошлинно и продвигают общие ценности. Однако на поверку оказалось, что параллелей куда больше, чем нам бы хотелось признавать.

На улицах вот-вот появятся военные, иностранцев высылают на родину, вводят обязательные карантины и режимы чрезвычайных ситуаций. Стены появились там, где еще в начале марта их никто и представить не мог. Временно ли это? Или же мы движемся в новую эпоху, условно называемую цифровым средневековьем?

Эффект катаклизмов

История показывает, что радикальные изменения в устройстве мира происходили только после масштабных катаклизмов. Далеко ходить не надо — Первая мировая обрушила основные монархии, гражданская война в России привела к появлению СССР, определившего историю целого века и в некоторых странах определяющего до сих пор, Великая депрессия привела к резкому росту популярности НСДАП в Германии, Вторая мировая привела к образованию текущего мирового порядка под эгидой ООН, Холокост в какой-то степени приблизил появление Израиля, а распад СССР привел к принятию западной модели экономики и государственного управления в большинстве стран Европы и, фактически, появлению объединенной Европы.

Сложно сказать, был ли финансовый кризис 2008 года таким катаклизмом. Вероятнее всего, не был, поскольку глобально система не изменилась, хоть и дала трещину. Некоторые страны Европы не оправились от банкопадов до сих пор, включая ту же Италию, которой не в первый раз отказывают в помощи сторонники европейских ценностей.

Кризис 2008 года ассоциируется с появлением биткоина, но за 11 лет существования первая криптовалюта не смогла стать альтернативными деньгами. Ее превратили в товар/инвестиционный актив, впустили в устоявшуюся систему, плотно связали с традиционными деньгами, тем самым полностью подменив смысл.

А смысл заключается в том, что биткоин не был создан для торговли на биржах в паре с долларом США. Он был создан для того, чтобы решить проблему, возникшую в 1913 году — когда мир пошел на войну и включил печатный станок.

Катаклизмы 20 века сильно повлияли на понимание денег. Подкрепленные золотом деньги имели свойство заканчиваться, что было эквивалентно поражению в войнах или как минимум уступкам. Печатный станок решил проблему короткой длительности войн, ввергнув мир в кровавую баню.

После Первой мировой особо смекалистые экономисты подменили понятия и обвинили в экономических проблемах привязку к золоту, а не жажду колонизаторов, что обусловило полный отказ от австрийской школы в пользу трат и потребления, которые достигли бесконтрольных масштабов именно сейчас.

Ходить вокруг да около этой мысли нет смысла — чтобы изменить ценности современного общества, включая его отношение к деньгам и их назначению, необходим катаклизм планетарного масштаба. Он снесет границы там, где они есть, и установит там, где раньше их не было.

Перерастут ли спровоцированные коронавирусом ограничения прав и свобод человека и обострившиеся конфликты в такую катастрофу — пока сказать сложно. Возможно, ситуацию используют для того, чтобы протестировать, как быстро и легко можно при необходимости закрыть планету и ее жителей на ключ. Возможно, кто-то пойдет дальше, чем просто «учения».

В этом контексте можно вспомнить 11 сентября, после которого жителям США и других стран Запада навязали страх перед терроризмом, чтобы они добровольно согласились снимать обувь в аэропортах, сдавать отпечатки пальцев и улыбаться на все 32 под миллионами камер наблюдения.

Если карантин обнулит экономику и плавно трансформируется в новый мировой порядок с более жесткими правилами и границами, то сопротивление перейдет в цифровое пространство. То, что раньше называли революционной деятельностью, борьбой за свободу и индивидуализм перекочует в интернет.

Но интернет, монополизированный Google и Facebook, никогда не позволит этому случится. Для этого понадобятся новый интернет и новые деньги.

Многие спрашивают, что нужно для того, чтобы биткоин преуспел? Нужна катастрофа.