Может показаться, что криптовалюты — это что-то новое и революционное, но, если вспомнить прошлое, станет понятно, что и их можно и даже нужно регулировать.
В 1920-е во Флориде некий Уильям Хоуи, выращивавший цитрусовые, решил привлечь инвесторов. Он продавал им участки земли в своих рощах и ухаживал за деревьями от их имени, а им доставалась часть прибыли после сбора урожая. Сделка была оформлена как обычная продажа недвижимости, но на практике инвесторы становились акционерами хозяйства.
В 1938 году Хоуи умер, и вскоре свежесозданная Комиссия по ценным бумагам и биржам США (SEC) потребовала запретить его компании продажу участков, а в 1946-м Верховный суд постановил, что контракты Хоуи должны регистрироваться в SEC как ценные бумаги — то есть счел их акциями.
В своем решении суд объявил, что важна суть сделки, а не ее форма. Если что-то ходит, как утка, и крякает, как утка, то это утка — вспомните эту присказку, когда вам очередной раз будут вешать на уши какую-нибудь сложную лапшу про криптовалюты. В новых технологиях важно, что они делают, а не как.
Чиновников, как и инвесторов, очень занимает ситуация с криптовалютами, ведь взлеты и падения биткоина и других цифровых монет оборачиваются заработанными и потерянными состояниями. И что же думают об этом центробанки? Президент Федерального резервного банка Нью-Йорка Уильям Дадли сказал:
«Я правда не понимаю, какова на практике ценность многих из этих криптовалют».
Ив Мерш, член Исполнительного комитета Европейского центрального банка, в своей речи сравнил их с блуждающими огнями, которые заманивают путников в трясину.
В данном случае следует обратиться к истории. Да, криптовалюты — это новое явление, но деньги появились одновременно с цивилизацией, пусть и в форме бусинок, зерен ячменя, табака, раковин каури или даже гигантских каменных дисков Раи с тихоокеанского острова Яп. И опыт использования денег подсказывает, что, возможно, волатильность криптовалют — их непременное свойство, а значит, они слабо применимы в качестве средства обмена.
Хесус Фернандес-Виллаверде, экономист из Университета Пенсильвании, относится к криптовалютам скептически. Он утверждает, что сегодняшнее обилие токенов с экзотическими названиями — а их уже более 1500 — напоминает бесконтрольный расцвет банковского дела в XIX веке. Тогда коммерческие банки многих стран, включая Австралию, Швецию, Швейцарию, Великобритании и США, выпускали собственные денежные знаки.
В Шотландии, к примеру, этот период длился более века, пока в 1845 году британский парламент не положил ему конец. Кстати, за это время Шотландия из бедной страны превратилась в очень богатую, почти догнав Англию.
Однако между тем периодом и нынешним временем есть важное различие, и к компьютерам оно никакого отношения не имеет. Это различие — в регулировании.
Шотландские банки были очень заинтересованы в доверии общественности, а значит, и в стабильности своих валют, поэтому они регулировали их предложение в соответствии со спросом.
Напротив, либертарианская модель криптовалют подразумевает, что они не контролируются никем, даже теми, кто их создал. Никто — и ничто — не управляет их ценностью. Да, биткоинов ограниченное количество, что должно защищать систему от гиперинфляции, но внезапные взлеты и падения его стоимости показывают, что он вполне уязвим для спекулятивных скачков.
Здесь стоит вспомнить еще одну показательную историю — о так называемом Кооперативе нянь c Капитолийского холма, основанном в конце 1950-х. Его участники платили другим родителям за время, проведенное с детьми, специальной валютой, скрипами, которые они получали, в свою очередь, опекая чужих отпрысков — как сейчас майнеры зарабатывают биткоины. В 1970-х кооператив чуть не распался, потому что семьи были склонны копить скрипы, чтобы быть уверенными, что они всегда смогут позволить себе няню, и возродился, когда было решено напечатать дополнительные скрипы, чтобы убрать стимул к накоплению.
Криптовалюты точно так же уязвимы к недостатку предложения, только в данном случае его никто не может компенсировать — в отличие от ситуации с обычной валютой, управляемой центральным банком.
До сих пор речь шла о криптовалютах, используемых в качестве денег, а ведь многие токены не являются альтернативой долларам или евро — они созданы для применения в рамках определенных проектов, и покупающие их люди делают ставку на то, что эти проекты «выстрелят», а стоящие за ними компании преуспеют.
Другими словами, здесь, как в случае с апельсиновыми рощами Уильяма Хоуи, покупатели фактически приобретают часть бизнеса. И поскольку, как мы уже обсуждали выше, суть важнее формы, эти токены должны быть зарегистрированы как ценные бумаги и регулироваться соответствующим образом. В прошлом году именно об этом говорил, ссылаясь на решение Верховного суда, председатель Комиссии по ценным бумагам и биржам Джей Клейтон:
«От того, что некую сущность называют валютой или валютным продуктом, она не перестает быть ценной бумагой».
В некоторых кругах бытует романтическая точка зрения, что криптовалюты знаменуют зарю новой эры, в которой правительства будут постепенно утрачивать свое значение.
Законодатели? Не нужны. Суды? Зачем суд, если любой договор записан в блокчейне?
Беда в том, что люди и раньше пытались создать систему неизменной записи, и такие попытки неизменно проваливались. Еще в 2340 году до нашей эры король Эбла из страны, расположенной на территории современной Сирии, отправил королю Хамази послание, которое, согласно статье Криса Берга докторанта Мельбурнского королевского технологического университета, было во многом похоже на блокчейн:
«Блокчейн-протокол и дипломатические протоколы похожи, поскольку призваны повысить стоимость недобросовестного поведения, что достигается комбинацией отчетности о предыдущих транзакциях, постоянной верификацией транзакций и механизмов взаимности, основанных на теории игр».
Возможно, блокчейн — действительно неуязвимая для махинаций методика записи транзакций и контрактов, как считают его поклонники. Но опыт учит нас, что добиться абсолютной надежности невозможно, поскольку изобретательность дураков и мошенников бесконечна, и какой бы хитроумный договор вы ни составили, люди найдут способ его обойти.
Есть даже термин хардфорк — когда криптовалюта не развивается или в ней найдена какая-то ошибка, система, которая якобы развивается на полном автопилоте, все же меняется разработчиками.
Простите, либертарианцы и анархисты, но надежда криптовалют — это сильное регулирование, которое породит общественное доверие и остановит мошенников. В 1970 году экономист Джордж Акерлоф опубликовал статью под названием «Рынок лимонов», в которой объясняется, как рынок подержанных машин скатывается к преобладанию «убитых» и дешевых автомобилей, если люди не могут отличить машину в хорошем состоянии от машины в плохом.
Боясь быть обманутыми, они не соглашаются платить высокую цену за кота в мешке, поэтому продавцы перестают продавать нормальные машины, и на рынке остаются только драндулеты. Таким образом, регулирование отвечает интересам добросовестных дилеров подержанных автомобилей и добросовестных эмитентов криптовалюты. Цитируя Экклезиаста, «нет ничего нового под солнцем».
